Концлагерь с санитарами: как новый закон лишил последних прав жителей российских психоневрологических интернатов

Летом в России несмотря на протесты правозащитников власти приняли поправки, ухудшающие жизнь пациентов психоневрологических интернатов. Документ похоронил идею так и не созданной службы по защите их прав, а также, например, ограничил использование мобильных телефонов или встречи с родными и волонтёрами. Интернатам с ужасными условиями невыгодно отпускать людей, давая им шанс на более достойную жизнь, и теперь и без того сложная задача покинуть ПНИ становится почти невыполнимой, об этом The Insider рассказывают жители интернатов, волонтёры и юристы. Признания жителей интернатов и предоставленные юристами аудиозаписи показывают — к жителям ПНИ относятся хуже, чем к заключённым тюрем.

Содержание
  • ПНИ как концлагерь

  • «Идиотина тупорылая!» — как унижают людей в ПНИ

  • «Врачей тут надо опасаться больше всего»

  • «Помню, как одна санитарка убила мальчика»

  • Что не так с новым законом

  • «Мы видим нарушения, но не можем помочь»

Имена героев изменены в их интересах

ПНИ как концлагерь

Марина Сергеевна живёт в одном из крупных психоневрологических интернатов больше десяти лет.

— Я не детдомовка, — говорит она. — Таких, как я, тут называют «домашняя». Я сюда попала после психиатрической больницы. Госпитализировали несколько раз и после четвертого, что ли, раза перевезли не домой, а сюда. Я хорошо помню те первые дни. Общая палата на 12 человек без двери и ведра с мочой. Мочились прямо в палатах, потому что туалет закрывали, когда сотрудники спали… Но самое страшное было — отсутствие понимания, к кому тут обращаться. Были только медсестры и санитарки, для которых ты — пустое место. Было нельзя понять, что тебе можно. Там нет такого, что «я имею на что-то право». И ты теряешься, когда это понимаешь. Вот это было страшно. И закрытость. В лучшем случае я могла гулять на территории интерната в сопровождении. Оказалось, что я не могу отсюда выйти даже на соседнюю улицу… Что изменилось за десять лет? В палатах теперь по шесть человек. И ведер нет. Больше ничего не изменилось. А, нет. Мы теперь называемся не «психоневрологический интернат», а «социальный дом»…

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

Фото проекта Народного фронта «Регион заботы»

Фото проекта Народного фронта «Регион заботы»

Психоневрологический интернат (ПНИ) — это учреждение, в котором изолируют людей с инвалидностью: ментальной и/или физической. ПНИ относятся к Министерству социальной защиты, и считается, что инвалиды получают там обслуживание и уход. Но по факту его задача — компактная изоляция.

Сегодня в России насчитывается 530 психоневрологических интернатов, в которых содержатся 157 тысяч человек. Четыре года назад ПНИ было больше — около 600, но находилось в них… 155 тысяч человек. Интернатов не стало меньше, просто их переименовывают в СД (социальные дома), ДСО (дома социального обслуживания), ДПИ (дома-интернаты для престарелых и инвалидов) и ГЦ (геронтопсихиатрические центры), чтобы избавить эти учреждения от ассоциаций с концлагерями, которые неизбежно рождаются, когда читаешь новости. Например, о том, как этой весной в ПНИ №10 в Санкт-Петербурге семь человек умерли от истощения. Так что, фактически сегодня нет точной информации, сколько в России ПНИ: по разным подсчетам от 530 до 600. Но население их только увеличивается.

Интернаты существуют смешанные, женские и мужские. Есть «возрастные», где много пожилых людей, а есть так называемые «молодежные» для 20-30-летних детей-инвалидов, выпускников детдомов. В сельских ПНИ проживает по 100-500 человек, в городские набивают по 1000-1200. И несмотря на то, что ПНИ являются социальными учреждениями, там есть «закрытые» отделения, откуда нельзя выйти, и изоляторы, куда помещают провинившихся.

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

ПНИ являются социальными учреждениями, но там есть «закрытые» отделения, откуда нельзя выйти, и изоляторы, куда помещают провинившихся

В нынешнем виде эта система начала складываться после Второй мировой войны, когда на улицах крупных городов оказалось большое количество фронтовиков-инвалидов. Они попрошайничали, и с конца 40-х годов на них начались облавы. Пойманных людей по 700-900 человек стали свозить в монастыри типа Валаамского и Горицкого. В 1954 году МВД докладывало, что «было задержано нищих: во 2-м полугодии 1951 г. — 107 766 человек, в 1952 г. — 156 817 человек, в 1953 г. — 182 342 человека... Среди задержанных нищих инвалиды войны и труда составляют 70%...». Далее глава МВД сообщал, что инвалиды — нестарые ещё мужчины — отказываются от направления в дома инвалидов и сбегают оттуда. В связи с чем он предложил «для предотвращения самовольных уходов из домов инвалидов и престарелых лиц, не желающих проживать там, и лишения их возможности заниматься попрошайничеством, часть существующих домов инвалидов и престарелых преобразовать в дома закрытого типа с особым режимом...». Так и появились нынешние ПНИ с двухметровыми бетонными заборами, КПП и бесправием.

Для того, чтобы человек оказался в ПНИ, надо чтобы согласно Закону «О социальном обслуживании» его признали лицом, которое «нуждается в стационарном социальном обслуживании». Поэтому в ПНИ могут оказаться и старики с деменцией, и дети-сироты с инвалидностью из детских домов, и люди, получившие инвалидность после аварии или инсульта, и даже те, кого отправили в интернат родственники или опекуны, «нарисовав» ему психиатрический диагноз. В последнее время в ПНИ направляют и после нескольких подряд госпитализаций в психиатрическую больницу, а также людей с наркотической и алкогольной зависимостью. Как правило, после этого человека лишают дееспособности, и он становится практически бесправным: больше не может распоряжаться своими деньгами, свободно перемещаться и писать жалобы. Люди находятся в полной зависимости и подчинении от администрации интерната и даже от обслуживающего персонала, что порождает многочисленные нарушения их прав.

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

Люди в ПНИ находятся в полной зависимости от администрации интерната и даже от обслуживающего персонала

Большинство людей, живущих в ПНИ, нигде не учатся и не работают, хотя могли бы и хотели. Они не получают необходимой медицинской помощи, в связи с чем у многих развиваются хронические заболевания. Как правило, они имеют возможность выходить во двор только в присутствии персонала, их могут наказывать помещением в психиатрическую больницу, в «изолятор», назначением психотропных лекарств. Инвалидные коляски и персонал для прогулок, как правило, отсутствуют, поэтому маломобильные жители учреждений годами лежат в кроватях. Но несмотря на это, люди, проживающие в ПНИ, называются «клиентами» и «получателями социальных услуг (ПСУ)». И проживание в ПНИ не бесплатное: люди отдают 75% своей пенсии. Остальные 25% ложатся на карточку, которая остается у администрации.

В начале 2019 года представители НКО, Роструда, Росздравнадзора и Роспотребнадзора провели проверку российских ПНИ. Нарушения были выявлены почти во всех: от отсутствия питьевой воды, личных трусов и дверей в туалете до проживания по 15 человек в одной комнате. Прошло четыре года, но трусов нет и сейчас. И именно в таких условиях депутаты Госдумы проголосовали за упразднение службы защиты прав в психиатрии.

«Идиотина тупорылая!» — как унижают людей в ПНИ

Александр — юрист, который помогает отстаивать права людей в ПНИ. Он передал The Insider две аудиозаписи, сделанные проживающими в одном из психоневрологических интернатов. Они прекрасно показывают, как персонал ПНИ относится к людям.

Запись 1. Две медсестры разговаривают в коридоре. Упоминаемый в разговоре Богомолов — крупный мужчина (ожирение у обитателей ПНИ часто развивается на фоне огромных доз нейролептиков, которые дают всем).

Медсестра-1: Богомолов лежит помирает, говорит, башка болит. Может, сдохнет. Надеюсь.

Медсестра-2: Тань, ну…

М-1: Да если и сдохнет, мы не донесем его.

М-2 заливисто смеется.

М-1: Мы тут работали в правом холле и такие на обед зовем: «Первая смена! На обед!». И стоим в коридоре, смотрим, Богомолов, тыгдым-тыгдым-тыгдым, и поскальзывается. А там ведро стояло и, видимо, куда-то не туда пролилось. И он на этой луже п*здык! И лежит.

М-2: Аах.. Та-аня…

М-1: И мы такие в один голос: «Хоть бы насмерть!»

М-2: Тань. Ну зачем вот так?

М-1: А потому что до «Скорой» мы его никогда не допрем до низа! А на труповозке приезжают мужики! Но он встал, хоть бы х** ему, ничего не отшиб…»

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

The Insider · "Хоть бы сдох!" — атмосфера в ПНИ

Запись 2. Кабинет старшей медсестры. «Сотрудница-1: Вот времени половина пятого! Что мы разгуливаем туда-сюда?!! СТРЕКАЛОВ! НУ-КА УЙДИ ОТ ОКНА БЫСТРО! Стрекалова прогони от окна, быстро. …Никуда тебя никто не будет отправлять, в психушку только. Могу организовать... У-уйди отсюда! Петров! Так, ты не куришь три недели. ТРИ НЕДЕЛИ, ПЕТРОВ! Чистяков! Ну-ка выйди из столовой! Чистякова пни оттуда!.. Я тебя сейчас задушу, я тебе сейчас скальпелем сниму голову. Закройте дверь все!

Заходит вторая сотрудница: Обязательно скажи, чтобы прекращали кричать в столовой, смотрю, и Лариса Сергеевна кричит на проживающих.

С-1: (кротким голосом) Да, скажу.

С-2: Все, я ушла.

С-1: Выйди отсюда. Ещё раз подойдешь, вообще никогда не подгребешь сюда. Закрой дверь. ДАВАЙ ВЫШЛА ОТСЮДА! Идиотина, бл* тупорылая! Не надо тут ходить, пасти меня!»

Запись №2 — это нарезка из нескольких записей, сделанных под дверью кабинета в ожидании приёма. Как флегматично сказали её авторы, «там мата минут на 15». Стороннему слушателю может показаться, что несчастный Стрекалов хотел выброситься из окна, но нет. Ручки окон в интернате скованы цепью.

Но, как пояснил юрист, передавший записи, на подоконнике стоят горшки с цветами. Поэтому медсестра из своего кабинета и кричит: если горшок упадет, он разобьется, и надо будет убирать.

«В ПНИ персонал перемалывается до ужасного состояния, — рассказывает Александр. — Хорошие врачи и медсестры туда не идут, иногда переманивают нормальных, но люди либо уходят, либо деформируются. Там не у кого просить помощи и защиты, а если попросишь, может быть ещё хуже».

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

Хорошие врачи и медсестры туда не идут, иногда переманивают нормальных, но люди либо уходят, либо деформируются

«Врачей тут надо опасаться больше всего»

С Мариной Сергеевной мы общаемся по телефону. Она просит не упоминать её настоящее имя и город, в котором находится её ПНИ. Говорит, что у неё был опыт жалоб, который закончился месяцем в психиатрической больнице.

— Здесь правовая защита не работает, — вздыхает женщина. — Тебя сразу начнут запугивать закрытым отделением или напишут чего-то в карту и отправят в психушку. «Закрытое отделение» — это этаж, где находятся тяжелые больные, и туда же переводят неугодных. Наказывает нас врач. Каждый новый врач-психиатр сначала старается проявлять внимание, а потом становится карманным слугой директора. Врачей тут надо опасаться больше всего. Что мы тут делаем весь день? Ничего, все лежат на покрывалах, спят, телевизор смотрят. Три раза в день можно сходить во двор покурить…

Марина Сергеевна включает камеру на телефоне и крадется по коридору в раздевалку. Коридор похож на больничный, видно, как его моет шваброй женщина в цветном халате. Это не санитарка, а такая же «получательница социальных услуг». В раздевалке Марина Сергеевна показывает вешалку с куртками и полку с чёрной обувью — кроссовками и ботинками:

— В отделении 70 человек. Как видите, курток штук 20 и пар тридцать обуви.

Она подносит пару чёрных кроссовок к камере. Видно, что внутри они стоптаны до подошвы, это уже надо выбрасывать, потому что такая обувь больно давит на пятку. У правого кроссовка нет шнурка.

— Любой человек может надеть любую пару. Тут нет своего. Куртки подписаны, но кто тут будет читать. Тут не все читать умеют…

Тут же стоит коробка с шапками, их около десятка. На каждой — белые пятна, похожие то ли на птичий помет, то ли на плевки. Шапки тоже общие, рассказывает моя собеседница:

«У меня своя куртка и обувь, нам поставили шкаф в комнату, один на шестерых. А у половины этажа все общее — от штанов до трусов. Иногда всем обувь выдают индивидуальную, это, как правило, если шухер какой-то, проверка. Но сюда закупают очень узкую обувь, китайскую. Она на подростков. Я один раз надела то, что выдали, так пальцы в кровь.
Могут ли украсть личную вещь?! Да конечно, и проживающие, и санитарки. Тут в принципе воруют. Иногда нас просят полы помыть, я не отказываюсь, всё какое-то разнообразие. И вот я мыла полы в столовой, и при мне раздатчица угощала мясом медсестру, а мясо было с наших столов. И вот она говорит: «Толстяков, что ли, этих кормить? Хорошее мясо такое… Это Департамент новую диету прислал, теперь мясо им, видите ли, полагается. Я сначала им вообще не давала, не давала. Потом они расчухали. Так я им половину даю. А этим, кому протертое, я сейчас взяла это протертое мясо и на троих разложила.
Если вообще не давать, когда-нибудь так попадешься на фиг. А лучше половинить. Понюхали, увидели — значит поели!». И смеются обе».

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

У половины этажа все общее — от штанов до трусов

«Помню, как одна санитарка убила мальчика»

Ольга с рождения жила по детдомам-интернатам для инвалидов. У неё ДЦП. Сейчас ей 29, живёт в ПНИ. Средний возраст её соседок 60 лет.

«Я сменила штук шесть детдомов, названий не знаю, меня просто брали и перевозили. Конечно, я много чего помню! ...Помню, как санитарка одна убила мальчика, Сашку Ярощука. Ему года четыре было, он орал всё время, мешал ей спать....Как она его била… Мы это все слышали, а утром его унесли. Я и сама орала по ночам. Помню, мне лет пять, в изоляторе одна осталась, а у меня, как свет гасили, так истерика начиналась. Одному мальчику ногу нянечка сломала, когда пеленала. Памперсов тогда не было, брали пеленку, косынкой её связывали и на спине завязывали. Так она ему ногу и сломала, когда пеленала.
А меня сажали на ссаные пеленки. Ну кучу соберут, и я на неё писала. А под себя когда ссалась, меня били. Помню, мы спали под тонкими одеялами, окно открывали, мы не могли заснуть от холода. А если мы не спали, нас били за открытые глаза.
Я вставала утром раньше всех, сползала с кровати, писала на пеленки и ползла в игровую, чтобы там надевать колготки. Часа мне хватало. Потом в игровую нам приносили таз, и мы все умывались. С соплями, слюнями, все в одном тазу. И один стаканчик на всех, чтобы зубы чистить. Помню, как мне чуть зубы мне не выбили ложкой, когда кормили…

По-хорошему, Ольге нужна длительная психотерапия, но, скорее всего, помощи психотерапевта она не получит никогда: в ПНИ его нет. Сейчас Ольга говорит, что у неё все нормально, потому что она не причиняет хлопот персоналу:

Да смысла нет жаловаться. Главное, чтобы в туалет высаживали. Тут две смены, по две санитарки на 20 человек «лежаков». Одна смена хорошая, санитарки меня на туалет высаживают, а вторая не хочет, говорит, что я тяжелая, и памперс надевает. Две штуки в день мне полагается.
В комнате нас двое, я и старушка одна, она в деменции, ничего не понимает, только памперс на себе рвет. На улице я не гуляю никогда, это же меня надо на лифте спустить, а всем некогда. Один раз спустили во двор и ушли. И тут собаки забежали. Господи, как было страшно: сижу одна в коляске, и никого нет.
А так меня никто не трогает, я проблем не причиняю, читаю, кино смотрю. Да, читать я умею, меня волонтёрка одна научила, а школы для таких, как я, не было. Старички наши дебоширят, но они умирают быстро. Тут всё время кто-то умирает.

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

Фото проекта Народного фронта «Регион заботы»

Фото проекта Народного фронта «Регион заботы»

Что не так с новым законом

Закон о психиатрической помощи и гарантиях был принят в 1992 году, и на тот момент был передовым. В то время был признан факт карательной психиатрии, появились активисты среди врачей-психиатров, которые хотели строить систему по-другому. Но в июле 2023 года Госдума приняла поправки, которые сильно изменили закон в сторону, удобную для врачей и системы в целом.

Например, ст. 37 ранее была довольно лаконична:

«Пациенты имеют также следующие права, которые могут быть ограничены по рекомендации лечащего врача заведующим отделением или главным врачом в интересах здоровья или безопасности пациентов, а также в интересах здоровья или безопасности других лиц: вести переписку без цензуры; получать и отправлять посылки, бандероли и денежные переводы; пользоваться телефоном; принимать посетителей; иметь и приобретать предметы первой необходимости, пользоваться собственной одеждой».

С поправками она выглядит по-другому: «В интересах здоровья или безопасности пациентов, а также в интересах здоровья или безопасности других лиц на основании решения, принятого заведующим отделением или главным врачом по рекомендации лечащего врача, пациент может быть временно ограничен в следующих правах…» и дальше — тот же список, но сильно расширенный.

Теперь можно:

  • ограничить круг лиц, с которыми общается пациент,
  • не соблюдать конфиденциальность при его переговорах,
  • урезать встречи с посетителями.

Также, ранее человека выписывали из ПНИ по решению врачебной комиссии. Это было прописано в ст. 44 «Перевод и выписка…». Врачи исходили из того, может ли человек жить самостоятельно, есть ли рядом с ним кто-то, кто будет за ним ухаживать.

Сейчас эта статья дополнена длинным пунктом о создании ещё одной комиссии, которая будет ведать приёмом, выпиской и даже временной выпиской домой или в санаторий. Она же будет решать вопросы в т.ч. и «о переводе или об отказе в переводе … в иную организацию социального обслуживания». Это в два раза усложнит жизнь человеку, который захочет перевестись в один из негосударственных проектов сопровождаемого проживания, которые сейчас начинают развиваться в России.

Ну и самая нашумевшая поправка — признать ст. 38 о создании государственной службы защиты прав пациентов с психиатрией недействующей. Основанием было то, что государство эту службу с 1992 года так и не создало.

«Нам всегда говорили, что достаточно общественных наблюдательных комиссий, — говорит юрист Александр. — Но это неправда: ОНК ходят только в тюрьмы и СИЗО, они даже в спецбольницы не ходят, где люди на принудительном лечении находятся. В простые психиатрические больницы и ПНИ ОНК сроду не ходили! А тут в последние годы началась реформа ПНИ, возникли всякие общественные движения и проекты, и такие службы защиты прав стали сами появляться на местности. В частности, в Нижнем Новгороде и Москве.

Там рассматривали жалобы на незаконное лишение дееспособности, на незаконный перевод из одного ПНИ в другой, по запросу приезжали независимые психиатры по поводу коррекции лечения. Появились и организации по защите прав пациентов. То есть, движение снизу пошло. И это значило, что потребность в государственной службе защиты прав пациентов есть. Но в итоге совершенно внезапно 38 ст. Закона отменили совсем. А в статье 46 появляется пункт, что защиту прав теперь осуществляют просто все — от ОНК до адвокатов, но все эти организации должны согласовывать свои проверки с интернатами.

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

Теперь организации по защите прав пациентов должны согласовывать свои проверки с интернатами

Налицо две тенденции. Система социального обслуживания в России худо-бедно реформируется. Появилась система долговременного ухода, понятие «сопровождаемое проживание», «сопровождаемый труд», все это законодательно закреплено, идут пилотные проекты, разрабатывается много нормативных актов, чтобы это регулировать и получать государственное финансирование. А с системой психического здоровья — полный швах, деградация и регресс. И это сильно тормозит изменения в психоневрологических интернатах».

Действительно, в последнее время при помощи активистов и общественников система ПНИ стала разворачиваться в более гуманную сторону. Во многих регионах открылись «тренировочные квартиры», где люди из ПНИ могли получать базовые знания и готовиться к самостоятельной жизни. Есть проекты и по сопровождаемому проживанию, когда люди живут в квартирах или маленьких домах группами по 3-4 человека в сопровождении социального работника, который помогает им в быту и помогает добраться до рабочего места.

Все это общественники предлагают как гуманную альтернативу ПНИ, чтобы человек или его опекун\родитель мог сам выбирать: хочет он в интернат или на сопровождаемое проживание. И это должно было подтолкнуть ПНИ к изменениям: чтобы выдержать конкуренцию с сопровождаемым проживанием, интернаты должны были изменяться в лучшую сторону, ведь люди — это финансирование. Но система, похоже, решила всех переиграть и уничтожить.

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

Чтобы выдержать конкуренцию с сопровождаемым проживанием, интернаты должны были изменяться в лучшую сторону

«Мне кажется, это нам, активистам и общественникам, прилетело за изменения в сфере социальной защиты, — говорит юрист. — Люди, которые лоббируют сохранение закрытой интернатной системы, увидели, что такие изменения им невыгодны. Поэтому и идёт закручивание гаек. И теперь, чтобы выйти из интерната, согласно новым поправкам к Закону, надо не одну комиссию пройти, а уже две. Там полностью изменен порядок выписки из интерната, временного выбытия из интерната в домашний отпуск и перевода в другие организации. И изменен он в худшую сторону именно для получателя услуг. Просто оказалось, что люди — это новая нефть.

Действительно, помимо того, что ПНИ получают 75% от пенсий людей, в них содержащихся, в учреждения идёт непрерывный поток денег: зарплаты, питание, оборудование. По подсчетам Высшей школы экономики, затраты на одного проживающего в ПНИ — в среднем 44 800 рублей в месяц. Поэтому «отпускать» людей из системы невыгодно — если люди будут уходить в организации, которые создали НКО, за ними туда уйдут и деньги. А значит, ход жалобам давать нельзя.

«Мы видим нарушения, но не можем помочь»

За то, чтобы сделать ПНИ открытыми для проверок, уже лет 15 бьются как НКО, так и волонтёры. Именно они вытаскивали наружу факты нарушения прав проживающих. И сейчас понимают: отмена службы защиты прав говорит о том, что государству вообще непонятна сама эта идея. Оно нарушения прав в ПНИ не видит. Начиная с отсутствия нижнего белья.

«Трусы им выдают из общего запаса, и они сшиты, как будто из мешковины, — рассказывает волонтёрка Наталья, которая ходит в один из интернатов гулять с «колясочниками». — Лифчиков у женщин вообще почти ни у кого нет. У кого есть, значит, была возможность купить. А так — все общее. Но там это мало кого смущает: большинство в ПНИ попали из детдома-интерната, и там тоже вся одежда была казенная, поэтому у них нет понимания «твое-мое». У них и границ своего тела нет, потому что их границы нарушались с самого рождения, с дома малютки. У них нет понимания, что «тело – мое», оно тоже казенное. Вот приходим гулять, девушка одна начинает рассказывать: «Меня таскали-таскали на аборт, наконец, спираль поставили! Сказали, больше залетать не буду». Их же на аборт целыми автобусами привозят в больницу.

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

У них и границ своего тела нет, потому что их границы нарушались с самого рождения, с дома малютки

Вот так же в ПНИ нет и понимания «права». Например, санитарка Р. ведёт себя, как генеральный директор. Она может залезть человеку в рот и заталкивать ему таблетки почти в желудок. Она кричит, она бьёт пожилых. И мне даже некуда пойти и написать на неё жалобу, потому что внутри ПНИ все разбирается не в пользу проживающих. Мы видим нарушения, но не можем помочь. Если я напишу сейчас на эту суку Р., что она бьёт условную Иванову, то Иванова будет завтра же обколота клопиксолом <антипсихотик — The Insider>, а этой мадам ничего не будет. Я сдуру посоветовала одной женщине написать жалобу заведующей на то, что эта санитарка её ударила, она написала. И на год эту женщину лишили возможности подать заявление на восстановление дееспособности. Врач так её наказал…»

«В ПНИ есть социальная и юридическая служба, добавляет волонтёр Андрей. Но они не работают в защиту проживающих. Вот мы подаем документы с одним молодым человеком на восстановление ему дееспособности. А в ПНИ лишены дееспособности почти все, это делается для удобства установления над ними опеки. И опекуном всегда становится директор ПНИ, будь там 100 человек или 1000. …Ну так вот, этот молодой человек пишет заявление, ложится в психбольницу на 21 день, получает на руки экспертизу, и со всем этим добром надо идти в суд. Человек, лишенный дееспособности, сам себя в суде защищать не может. Я – просто волонтёр. У меня нет прав помочь ему выступить в суде. И с ним едет в суд юрист этого учреждения. И этому парню там даже не дают открыть, чтобы рассказать, зачем ему нужна дееспособность. Его собственный юрист не дал ему ни слова сказать в свою защиту. А парень хотел сказать, что он очень хочет перейти в квартиру сопровождаемого проживания, он хочет выйти на работу, хочет сам ездить в город. Он совершенно адекватный человек, и у него были очень простые планы. Ему всего 36 лет. Но решение было отказать и оставить в ПНИ. Как этого юриста можно после этого назвать?

«Службы, которые находятся внутри этих учреждений, больше заинтересованы в том, чтобы всех закрыть на этажах, и чтобы носа никто оттуда не казал, согласна с ним Наталья. Мы же до сир пор не можем попасть в отделения милосердия. Мы бы хотели погулять с лежащими там людьми, но там все за решетками. А «закрытые» этажи? Кто знает, что там происходит? И жаловаться люди не могут, потому что есть множество вариантов наказания. Врачи там направо и налево всех шпигуют нейролептиками, в качестве наказания в том числе. Ты не знаешь, что тебе дают, и отказаться не можешь в горло засунут. Одну девушку я там хорошо знала, но один раз её обвинили в попытке суицида, отвели на «закрытый» этаж и накачали так, что теперь она меня не узнает. Или вот ещё вариант наказания: я сама слышала, как санитарка говорит лежачему человеку: «Все, плохо себя ведёшь, к своей волонтёрке не пойдешь!», потом выходит и сладенько так: «Ой, отказался Женя с тобой гулять! Нехорошо себя чувствует». Я говорю: «А я вообще-то слышала…». Отказ отпустить к волонтёрам это очень больное место. Нами наказывают. Прихожу домой и плачу после такого очень сильно...

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»

Ещё вариант наказания — отказ отпустить к волонтёрам

Когда Нюта Федермессер, директор фонда «Вера», которая очень хорошо знает систему ПНИ изнутри, выступала перед депутатами, она тоже впервые публично заплакала. Она просила их не вносить изменения в Закон «из порядочности»: «…Законы голосуются совершенно безумные, потому что вы думаете, что вас и ваших семей они не коснутся. Очень стыдно за эту Думу, страшно стыдно. <...> Вы все трусите, каждый из вас».

Доклад МВД это «Доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению и ликвидации нищенства. 20.02.1954»